Проклятие рубина [Сокровище Халфлинга] - Роберт Сальваторе

Завидев приближающуюся колесницу, чародеи как один бросились к вершине холма. Размахивая руками и оглашая окрестности радостными криками, Гарпеллы приветствовали волшебницу. Так бывало всякий раз, когда Повелительница Аластриэль заглядывала к ним в гости. Впрочем, когда из-за края колесницы показался однорогий шлем, под которым виднелись длинный нос и ярко-рыжая борода, один из чародеев вдруг стал белым как полотно и едва не лишился чувств.

– Но… ты же… э-э… погиб… Ты же упал в пропасть, – выпалил Гаркл, не сводя глаз со спрыгнувшего на землю Бренора.

– Я тоже рад тебя видеть, – ответствовал Бренор, одетый лишь в ночную рубаху да видавший виды шлем. Вытащив из колесницы свою амуницию, он швырнул ее к ногам Гаркла. – Где моя девочка?

– Да, конечно… девочка… Кэтти-бри, ну да… где? Ах, конечно же, там, – пробормотал чародей, нервно пощипывая дрожащими пальцами нижнюю губу и все еще не веря своим глазам. – Идем же!.. Идем! – И, схватив Бренора за руку, он потащил его в сторону Дворца Плюща.

Они встретили Кэтти-бри в коридоре – она только что проснулась и шла умываться. При виде несущегося навстречу Бренора ее глаза полезли на лоб; выронив полотенце, девушка обессиленно опустила руки. Дворф подбежал к Кэтти-бри, уронил голову ей на грудь и так обнял девушку, что она чуть не задохнулась. Впрочем, придя в себя, Кэтти-бри стиснула дворфа в объятиях с не меньшей силой.

– Мои молитвы сделали свое дело! – вскричала Кэтти-бри, и голос ее задрожал. – Боги свидетели! Я думала, что ты погиб!

Бренор, изо всех сил старавшийся не разрыдаться, ничего не ответил. Но вот его слезы хлынули на грудь Кэтти-бри, и он почувствовал, что вбежавшие вслед за ним во дворец Гарпеллы смотрят на них. Дворф, не помня себя от смущения, ухватился за ручку ближайшей двери и, распахнув ее, застал врасплох стоявшего в глубине комнаты перед зеркалом полуодетого Гарпелла.

– Прошу прощения… – начал было чародей, подходя к ним, но Бренор схватил его за плечо, выволок в коридор и, втолкнув Кэтти-бри в комнату, захлопнул дверь. Чародей беспомощно всплеснул руками, но, увидев сияющие улыбками лица своих сородичей, понял, что помогать ему они не собираются, и, пожав плечами, отправился по своим делам так, словно ничего необычного не произошло.

Кэтти-бри впервые увидела, как плачет суровый дворф. Но Бренору было наплевать. Впрочем, если бы он и захотел, то все равно не смог бы сдержать рыдания.

– Мои молитвы тоже не подвели, – шепнул он девушке, которую считал своей дочерью.

– Ах, если бы мы только знали… – начала Кэтти-бри, но Бренор, ласково приложив палец к ее губам, заставил девушку замолчать. Сейчас это было не важно. Бренор не сомневался в том, что Кэтти-бри и остальные никогда не покинули бы его, если бы у них оставалась хоть какая-то надежда, что он еще жив.

– Но я понятия не имею, почему пламя не тронуло меня. – Вздрогнув от воспоминаний о тех нескольких неделях, что он провел в одиночестве, блуждая по коридорам Мифрил Халла, Бренор пробормотал: – Хватит разговоров об этом проклятом месте. Кошмары Мифрил Халла позади, и я не собираюсь больше возвращаться туда!

Кэтти-бри, знавшая о приближающихся к Широкой Скамье армиях, с помощью которых Клан Боевого Топора обязательно отвоюет свою родину, замотала головой, но Бренор не понял, что она имеет в виду.

– А что мои друзья? – спросил он. – Падая, я видел на стене эльфа. Вернее его глаза.

– Дзирт не погиб, – ответила Кэтти-бри. – Как, впрочем, и убийца, который гнался за Реджисом. Ты упал вниз, а он выбрался на край ущелья и уволок малыша с собой.

– Пузана? – выдохнул Бренор.

– Да, и еще пантеру эльфа.

– Пузан погиб…

– Нет, он жив, – быстро ответила Кэтти-бри. – Дзирт и Вульфгар отправились в погоню за убийцей. Они знают, что Энтрери двинулся на юг, в Калимпорт.

– Да… неблизкий путь, – протянул Бренор и вновь взглянул на Кэтти-бри. – Но, зная тебя, мне странно, что ты не увязалась за ними.

– У меня дела здесь, – ответила девушка, и в ее голосе зазвучал металл. – Мне надо рассчитаться с долгами.

Бренор сразу все понял.

– Ты имеешь в виду Мифрил Халл? – прорычал он. – Ты задумала вернуться и отомстить за меня?

Кэтти-бри кивнула.

– Да ты сошла с ума, девочка моя! – рявкнул Бренор. – И эльф согласился с тобой? Он отпустил тебя в такой поход одну?

– Одну? – переспросила Кэтти-бри. Настал момент поведать Королю Мифрил Халла о планах будущего похода. – Вовсе нет. Я не собираюсь так глупо закончить свою жизнь. Сотня твоих сородичей уже двинулась сюда из Долины Ледяного Ветра, – пояснила она. – И с ними идет большой отряд воинов Вульфгара.

– Этого мало, – угрюмо буркнул Бренор. – В горном городе поселились толпы серых.

– А с северо-востока, из Цитадели Адбар, к нам спешат восемь тысяч воинов. Король Харбромм сказал, что поможет освободить твою родину! Даже миролюбивые Гарпеллы предложили свою помощь.

Бренор представил себе, какая собирается армия: чародеи, варвары и лавина дворфов… а во главе этого воинства Кэтти-бри, и скривил рот в довольной ухмылке. Он вновь взглянул на свою дочь – на этот раз с искренним уважением; и его глаза вновь наполнились слезами.

– Им не одолеть нас, отец, – сказала Кэтти-бри. – И я дождусь того дня, когда твое изображение займет достойное место в Зале Королей! Вот увидишь, ты навеки войдешь в летопись героической истории Мифрил Халла!

Бренор вновь обнял девушку и что есть сил прижал ее к своей груди. Из всех посвященных ему гимнов и хвалебных слов в свой адрес ничто и никогда не звучало так прекрасно и так отрадно, как это одно-единственное слово «Отец!».

Вечер застал Бренора стоящим на склоне Холма Гарпеллов. Глядя на исчезающее за горизонтом солнце и на раскинувшуюся к югу от Широкой Скамьи равнину, дворф думал о своих друзьях и особенно о Реджисе, Пузане, беспокойном хафлинге, который давно и прочно поселился в его сердце.

За Дзирта он не беспокоился. Сейчас, когда рядом с ним могучий Вульфгар, остановить их сможет разве что целая армия.

Но вот Реджис…

Бренор никогда не сомневался, что беззаботный образ жизни хафлинга когда-нибудь обязательно заведет его в трясину, из которой он, на своих коротеньких ножках, уже не сможет выбраться. Реджис имел отвратительную привычку с полуизвиняющейся-полувосторженной улыбкой наступать на ноги окружающим, а подобное поведение еще никого до добра не доводило. И конечно же, он поступил ужасно глупо, сперев волшебный рубин у магистра своей собственной Гильдии.

Правда, мысль о том, что «хафлинг получил по заслугам», нисколько не успокаивала сурового дворфа и не уменьшала его ярости от сознания собственного бессилия. Но его место здесь, он сам поведет собирающуюся под его знамена армию, и они покроют себя неувядаемой славой.